По остывшим следам - Страница 68

– Ну, зачем поджидал?

Он был настороже, пытаясь понять, почему террорист так спокоен. Если это засада, то сейчас на него нападут сзади. Сыщик встал в угол, так, чтобы держать под прицелом и эту парочку, и дверь. Но никто не врывался.

– Да не дрейфь, – скрипучим голосом ответил Янычар. – Мы поговорить хотим.

– О чем?

Лыков сел за стол и положил рядом «маузер». В случае чего он схватил бы его за долю секунды.

– Ну? Говори. Хотя погоди, у меня к тебе вопрос. Ты только в спину умеешь стрелять? В лицо-то боишься? Кандаурова в спину убил, меня хотел…

Янычар презрительно улыбнулся и сказал напарнику вполголоса:

– Начинай.

Что тот мог начать? Сыщик оценил белобрысого и понял, что тот не боец. На всякий случай он протянул руку к оружию, но не успел. Парень пристально впился в «маузер» странным напряженным взглядом. И тот вдруг сам собой поехал к краю… Алексей Николаевич перегнулся через стол, но пистолет уже свалился на пол.

Эсер кинулся на сыщика, в руках у него блеснул короткий клинок. Лыков обежал стулья, уклоняясь от схватки – и тут же резким движением швырнул один из них в противника. Стул угодил боевику прямо в лицо. В последнюю секунду тот успел прикрыться, однако при этом выронил нож. Не давая противнику опомниться, питерец ринулся в атаку. Но опять вышла заминка: ноги его словно приклеились к полу. Он повернул голову: белобрысый не сводил с него того же пристального взгляда. Чертов гипнотизер! Коллежский советник всегда считал себя волевой натурой, которой любой магнетизм нипочем. Но парень с придурковатым лицом оказался сильнее.

– Пристукну, шваль! – пообещал врагу сыщик, и ему стало легче. Он смог сделать несколько шагов вперед. Однако дальше этого не пошло: ноги едва слушались. Тогда он нагнулся и начал шарить по полу в поисках «маузера». А когда нашел, в комнате уже никого не было: противники его убежали.

Минут пять Алексей Николаевич приходил в себя. Какая скотина этот Янычар! Вторая с ним встреча, и второй подряд конфуз. В третий раз надо бы отомстить…

Выдув рюмку водки, сыщик успокоился. Нового позора хотя бы никто не видел. Значит, можно о нем и не рассказывать. Зато в голову пришла идея. Террорист бежал из окружной психиатрической лечебницы, куда его поместили для экспертизы. Парень с гипнотическими способностями наверняка оттуда же. Когда сыщик смотрел документы о побеге, там шла речь о двоих. Так-так…

Повеселевший Лыков вышел обратно на Большую Казанскую, подозвал извозчика и велел отвезти его к психам. Заведение представляло из себя целый городок и занимало обширное пространство между Немецкой Швейцарией и урочищем Подцека. Лечебница насчитывала четыреста пятьдесят коек и была одной из самых крупных в стране. В последнее время правительство стало присылать туда на обследование арестантов, выказывающих признаки безумия. Многие из них, конечно, симулировали. Им грозило серьезное наказание за различные провинности, а террористам даже смертная казнь. И люди хватались за любую возможность, чтобы спастись. Поэтому охрану больницы пришлось усилить солдатами. Само заведение подчинялось Министерству внутренних дел, что сыщика вполне устраивало.

Лечебница состояла из четырех отделений: спокойное, беспокойное, трудное и буйное. В каком из них обследовался гипнотизер, Алексей Николаевич не знал. Он предъявил караулу свой полицейский билет и спросил, где найти главного врача. Ефрейтор повел столичного полковника в трехэтажное административное здание с домовой церковью посредине. Пока шли, питерец присматривался. Больница напоминала скорее тюрьму, нежели медицинское учреждение. Три больших лечебных корпуса соединены между собой крытыми переходами. На окнах решетки, дворы для прогулок окружены высокими заборами. И всюду витает общий казенно-карательный дух.

В приемной Лыкову оказались не рады. Директор, профессор Левчаткин, намеревался куда-то уходить. Он был одет в охотничью куртку с зелеными отворотами и напоминал средневекового барона, собравшегося на обзор владений. Увидев посетителя, профессор небрежно бросил:

– Я занят, обратитесь к моему помощнику.

И попытался пройти мимо Лыкова. Тот остановил его, вынул открытый лист и протянул «барону».

– Что это? – скривился тот.

– Извольте прочитать.

Директор со вздохом надел очки, глянул на бумагу и переменился в лице.

– Ой, простите! Я полагал, что…

– Что?

– Виноват. Полностью к вашим услугам, господин коллежский советник.

– Мне нужны сведения о вашем больном, коего я располагаю лишь приметами. Он сбежал из лечебницы вместе с эсером-террористом Васильевым. Может двигать предметы взглядом, обладает гипнотическими способностями.

– Сию секунду. Сам я в детали не лезу, много дел по общему управлению. Но мои помощники ответят на все ваши вопросы. Не желаете ли пока чаю? С коньячком, хе-хе…

– Нет, желаю скорее получить нужные сведения.

Левчаткин вызвал заведывающего беспокойным отделением доктора фон Штокфиша. Тот пришел в мундирном сюртуке с петлицами МВД, строгий и подтянутый. На вопрос, кто обследовал присланного из Пензы террориста, ответил:

– Я лично.

– Он симулянт?

– Определенно. В Пензе запел петухом, прикидываясь безумным. Все это было очень наивно. А его сразу сюда. Тут и без него забот хватает! Душевнобольных солдат с японской войны прислали двадцать человек. Лезут на стенку, кидаются на врачебный персонал. Такие типы, что хоть в учебник. Один ходил за лошадями и однажды услышал, что те сговариваются его убить. Человеческими голосами, представляете? А теперь боится нас, докторов. Мол, лошади велели вам лишить меня жизни. И вообще, раз уж они решили, то придется умереть… Вот и лечи такого. Кроме того, сидят уголовники с политическими, и из них половина – симулянты.