По остывшим следам - Страница 66

К оглавлению

66

– А вы? Промолчали? Позволили совершиться несправедливости? Ведь до сих пор было по-честному, рисковали все по очереди.

– Да, – сокрушенно ответил Янковский. – Потому что речь шла о моем сыне. Я подумал, что Сайтани своим дьявольским нюхом что-то учуял. И когда объездчик обратился ко мне за защитой, повторил приказ начальника охраны.

– Что получилось?

– Он опять оказался прав… Мы уже почти проехали полосу густого леса, где было опаснее всего. Я даже выбрался на опушку, впереди оставалось голое поле, а дальше дом. И тут тигр напал.

– На последнего?

– Да, на Лукина и его лошадь. Он вспрыгнул кобыле на круп и одним ударом лапы сломал всаднику шею.

– А потом?

– Потом спрыгнул и был таков.

– Вы его не преследовали?

– Бесполезно, – покачал головой поляк. – Уже вечерело, лес, чаща… Дай бог самим добраться до дома.

– И что потом вы сделали с тем тигром?

– А он ушел. Погубил человека и ушел, больше мы его не видели.

– Странная история…

– Все истории о Сайтани такие. И получается, что он спас жизнь моего сына. Еще и поэтому я лишь делал вид, что гонялся за ним по уссурийской тайге. Да, негодяй уничтожил мою лучшую плантацию женьшеня. Украл корней на семьдесят тысяч. Но корни можно вырастить снова, а сына не вернешь. Потому я не в претензии. Считаю, что легко отделался.

– Зато впустили в страну и помогли легализоваться такому зверю.

– Мало ли их в России? – отмахнулся Янковский. – Одним больше, одним меньше. Этот, конечно, особенный. Вот с кем не хотелось бы встречаться. Вообще, Алексей Николаевич, вы сильно влипли. Если ваш противник – Сайтани, дело плохо. Выгоните его как-нибудь из города и молитесь, чтоб не возвращался. Пусть идет куда угодно, лишь бы прочь от вас.

– Не могу. Он украл икону Казанской Божьей Матери, а мне приказали найти ее.

– Пусть тот, кто приказал, сам и ловит это дьяволово отродье.

Лыков встал, сделал вдох-выдох, размял плечи.

– Да, подсуропили вы империи, Михаил Иваныч. Я много всяких нелюдей видел, но с дьяволом еще ни разу не боролся. Дайте приметы Сайтани.

Ответ поляка разочаровал сыщика. Янковский слово в слово повторил описание, которое дал атаману Иона Оберюхтин. Высокий, глаза серые, борода русая с проседью. Добавил только, что на теле у меломбуки множество шрамов от когтей хищников. «Поймаем – разденем и проверим, – подумал Лыков, – это поможет в опознании. Вот только как поймать?»

Глава 16
Охота на охотника

Алексей Николаевич вернулся в Казань с ощущением, что зря проехал пять тысяч верст. Рассказ Янковского не добавил ничего, что помогло бы отыскать главного злодея. А эти старческие шиканья, глупые страшилки? Вязальщиков – меломбуки, он четыре раза держал льва за кончик хвоста. Да неужели? Он сам так сказал? А свидетели подвигов остались в Африке. Жестокий, убивал направо и налево? Тоже ничего нового. Зверье, именуемое русскими уголовниками, извечно этим отличалось. Всю свою службу Лыков ловит таких и очищает землю. Для большинства знакомство с сыщиком закончилось печально. Вон в том же Забайкалье бесчинствовал некто Обыденнов по кличке Юс Маленький. Он мучил и убивал даже детей. А как пообщался с Алексеем Николаевичем, так остался висеть на дереве посреди тайги. Атаман режет противников какими-то хитрыми туземными ножами-браслетами? Да, опасное оружие. Лыков вон еле уцелел. Но ведь уцелел! Хотя нападение случилось неожиданно. Если бы противник был настоящим чертом, он добил бы безоружного сыщика в номере. Но хватило одного тычка, чтобы заставить его бежать с поля боя. Когда Алексей Николаевич опять встретится с Вязальщиковым, инициатива будет на его стороне. Вот и поглядим, кто из них двоих меломбуки…

В Казани за неделю отсутствия командированного ничего интересного не произошло. Поиски украденной иконы остановились: полиция ловила убийц четы Жирновых. Всех поставили на уши и в итоге поймали второго злодея, Костьку Каторжного. Посадили его в соседнюю камеру с подельником Жмулькой, и теперь следователь готовил обвинение для передачи в суд. Но спокойнее в городе не сделалось. Ночью на Евангелистовской улице стоял на посту городовой Второй части Кондратий Бирюлев. Только что вернулся с войны, поступил в полицию, ответственный, исполнительный. По соседству, в ресторане Александрова разгорелся скандал. Вышли пятеро пьяных и принялись браниться на всю улицу. Бирюлев начал их увещевать. Двадцатичетырехлетний крестьянин села Чегурчи Арской волости по фамилии Бочкарев не стал долго слушать. Он зашел сзади, вытащил у городового из ножен шашку и дважды ткнул в спину. Если бы нанес рубящий удар, постовой остался бы жив. Получил бы ранение, но уцелел. Однако негодяй колол концом шашки и достал Бирюлеву до сердца. Тот скончался на месте. На войне выжил, а в мирной Казани погиб…

Не успели полицейские похоронить своего товарища, как под городом ограбили правительственную почту. Она везла в Малмыж деньги. Двадцать (!) всадников нагнали коляску, дали залп из револьверов по ямщику и почтальону, подрезали гужи и вырвали сумку с 22 682 рублями. После чего ускакали. В нападении подозревались ученики Казанского промышленного училища, члены партии эсеров.

Наконец пришла хорошая новость. Сарапульская полиция сообщила: при разгроме магазина Пешехоновой были схвачены Вареха и Шипов. Лыков съездил туда, допросил «иванов». Те отказались говорить про Вязальщикова: жизнь дороже.

Алексей Николаевич продолжил дознание единолично. Приехал Азвестопуло, покрутился и был отослан в Петербург. Лыков уже понял, что икону вряд ли удастся найти, и не хотел подставлять своего помощника. Делекторский вернулся к обязанностям околоточного. Поиск чудотворного образа затормозился. И питерец решил обратиться за помощью к жандармам. Как-никак в одном министерстве служат, пусть ударят пальцем о палец.

66