По остывшим следам - Страница 65

– Да, меломбуки уже нечем запугать, – согласился Алексей Николаевич.

– Именно так. Лорд Рафф сообщил мне, что эти удивительные люди исповедуют особенный мистицизм. По неписаному закону, воин, получивший звание меломбуки, должен быть готов драться с любым живым существом на земле.

Лыков помолчал, обдумывая слова поляка. Свой мистицизм – что это значит? Потом до него дошло:

– Я правильно вас понял, Михаил Иванович? Меломбуки уже не совсем люди. У них возникает особая форма сумасшествия, мания величия человека, которому не с кем сразиться. И они ищут битвы уже с потусторонними силами, с дьяволом.

– Да они сами становятся дьяволами! Поскольку масаи – мужественные люди, первое по храбрости племя в Африке, там это не страшно. Но вот в дьяволы пролез европеец. Человек беспринципный, злой. Безмерно злой.

– Погодите-ка, дайте сообразить. Ваш Иван Иванович Иванов, он же Сайтани, он же Василий Поповский – меломбуки.

– Да.

– Он вам сам признался?

– Да. Когда между нами был «медовый месяц».

– И в чем проявлялась его, так сказать, меломбукость?

– Догадываетесь, в чем. В невообразимом, совершенно удивительном, нечеловеческом бесстрашии. Он и на леопарда ходил с кинжалом.

– Убил?

– Убил.

– Но… Михаил Иванович, это же невозможно!

– А он убил. Сам был весь израненный, но, как потом выяснилось, не сильно. А зверю сердце пробил клинком. Мне хотелось глаза протереть, когда он притащил шкуру, а за ним кровавый след по земле…

– Так. Бесстрашие. Что еще? Жестокость?

– Да, Алексей Николаевич, такая же невообразимая жестокость. Я назначил Сайтани начальником охраны своего заповедного полуострова. Думал, он отвадит всех непрошеных гостей. И он отвадил. Так, что зловещая слава этого человека до сих пор отпугивает от моих земель все живое…

– Убивал?

– Направо и налево, правых и виноватых. Хунхузов ладно, их не жалко. Так он и мирных китайцев резал почем зря. И беглых русских каторжников, и дезертиров, и диких золотоискателей-горбачей, и искателей женьшеня. Я знать не знал, поверьте!

Лыков не поверил. Как можно оставаться в неведении, когда вокруг такое? Просто тогда это Янковского устраивало. А теперь, когда головорез убежал, он пытается обелить себя.

– Как относилась к подобным делам ваша семья?

– Всем нравилось, что в нашем лесу стало тихо и безопасно.

– А другие охранники, подчиненные Сайтани?

– Я половину уволил, а другие ушли сами, – с запинкой ответил поляк.

– По своей воле? То есть им не по нраву пришлись новые методы?

– И черт с ними. Меломбуки один стоил десятерых. И обходился сам. Просто, когда что-то случалось: хунхузы появились, или браконьеры, – он шел туда. А потом возвращался.

– И ни хунхузов, ни браконьеров?

– Именно.

– И жалоб никаких не поступало?

– А некому было жаловаться, Алексей Николаевич, – просто ответил Янковский. – Тайга, там все концы в воду.

– М-да. Вы же сами его и распустили. Сняли с хищника намордник.

Поляк вздохнул:

– Ваше обвинение справедливо. Впрочем, я за это был наказан.

– Скажите, когда вы поняли, кого приняли на службу, сами не начали его бояться?

– Начал, конечно. Мы, Янковские, люди храбрые. Я лично много раз рисковал жизнью. И, положа руку на сердце, отправил на тот свет несколько негодяев. А тут… Тут что-то особенное, чему любая наша, так сказать, обычная храбрость в подметки не годится.

– Тогда вы должны были даже обрадоваться, когда этот африканский дьявол вас покинул, – предположил Алексей Николаевич.

Поляк грустно посмотрел на него:

– Черт его знает. Женьшеней было жалко до слез. Двадцать пять лет труда! Но зато этот человек исчез из моей жизни…

– Вы, помнится, отправились за ним в погоню.

– Какая погоня, я вас умоляю! Соврал вам в начале беседы, для спасения лица. Я, когда шел за ним по тайге, молился Деве Марии, чтобы не встретиться с негодяем лоб в лоб. Сайтани своим страшным браслетом чиркнул бы меня по горлу – и нет Янковского. Преследовал его один день, потом нервы сдали, я спрятался в заимке и неделю там пьянствовал. Затем только вышел к людям и объявил, что не нашел беглеца. А сам и не искал! Скажите, он действительно теперь в Казани?

– Да.

– Будьте с ним очень осторожны! Опаснее существа вы прежде не встречали.

Лыков повел плечами, словно подуло холодным ветром.

– Расскажите все, что знаете.

– Охотно, – отозвался поляк. – Вот еще одно свойство этого дьявола – он чувствует опасность.

– В каком смысле? Давайте говорить просто, без фантазий. А то вы из человека, который как все мы, вылепили сатанинское существо.

– Он не человек. Я объясняю, а вы никак не поймете. Насчет чувства опасности вот вам пример. На полуостров к нам пробрался тигр. И начал убивать пятнистых оленей, через день, как по календарю. Тигр был особенный, хитрый-прехитрый. Не удавалось его не то что убить, но просто заметить. Хотя мы люди бывалые, но этот случай оказался из ряда вон.

– Даже Сайтани сплоховал?

– Даже, – подтвердил собеседник. – Так вот. Мы неделю каждый день выезжали на границу полуострова и караулили там зверя. И все безуспешно. Вечером возвращались домой. Приходилось идти колонной в затылок друг другу по узкой тропе. При таком порядке рискует тот, кто замыкает. Мы знали, что тигр охотится за нами. Поэтому последним в колонне становился каждый из нас по очереди. Я, мой сын Юрий, другой сын Иван, Сайтани и объездчик по фамилии Лукин. В тот последний день была очередь Юрия замыкать. Вдруг Сайтани приказал Лукину поменяться с ним местами. Парень сначала заартачился: кому охота так рисковать? Но меломбуки ему заявил: или идешь в конец, или я тебя сейчас прямо здесь безо всякого тигра закопаю. Репутация у него была такая, что Лукин не посмел спорить.