По остывшим следам - Страница 47

Лыков и не надеялся на удачу с этим Аггеем. Но его поразила жестокость главаря. Как легко он отнимает человеческие жизни… Что сотворила с ним судьба? Где он научился ценить голову людей в полушку? Монстр, чудовище – или жертва страшных обстоятельств, которые искалечили его душу? Иона Оберюхтин, которому самому гореть в аду, говорил, что его хозяин – черт. Пока так оно и выходит. Вязальщиков не оставляет свидетелей и опережает сыщика на шаг-другой. Что, например, он делает сейчас? Может быть, режет горло профессору Катанову? Согласно казанскому адрес-календарю, именно Катанов является председателем Общества археологии, истории и этнографии. Поежившись от такой мысли, Алексей Николаевич устремился в университет. А Делекторскому велел помочь полиции допрашивать оставшихся в их руках членов банды Варехи.

У общества оказался собственный музей. Он расположился в корпусе историко-филологического факультета. Профессора Катанова не было, зато отыскался его товарищ, профессор Александров. Но сначала сыщик обошел шесть комнат музея. К его разочарованию, предметы из Африки почти отсутствовали. Было много других экспонатов: старинная керамика из раскопок, античные монеты, кавказская чеканка. Лишь в последней комнате сыщик увидел предметы из Магриба. На зеленом сукне лежало массивное кольцо из змеевика. Подпись под ним гласила: «Кольцо-доспех с правой руки туарега. Предохраняет его от ударов вражеской сабли, с одной стороны, а с другой – увеличивает силу собственного удара. Предоставлено в дар музею Б.А. Люпперсольским». Рядом лежали копье с четырьмя зазубринами, кинжал и щит из кожи антилопы – вооружение туарегов. Все они также были подарены Люпперсольским.

Фамилия дарителя была питерцу знакома. Он не раз читал в журнале «Вокруг света» интересные очерки о путешествиях по Востоку. Борис Андреевич – так звали автора. Возможно, это он? Очерки были написаны увлекательно, с большим талантом. Вот бы кого расспросить о русских в Африке! Неужели он в Казани?

Лыков отыскал профессора Александрова и завел с ним разговор о Сахаре. К его удовольствию, тот сразу адресовал его к Борису Андреевичу. Сказал, что тот преподает географию в Родионовском институте. И сейчас скорее всего в городе, поскольку начался учебный год. А летом легкого на подъем путешественника застать трудно: он странствует по белу свету.

Родионовский институт благородных девиц относился к ведомству императрицы Марии. Учебное заведение находилось на улице, названной в его честь Институтской. Лыков поехал знакомиться с директрисой, вдовой гофмейстера Марией Львовной Казем-Бек. Вдова оказалась живой не по годам, умной и доброжелательной. Никакого жеманства, свойственного иногда институткам, в ней не было. На вопрос сыщика, кто такой Люпперсольский и как с ним встретиться, она ответила: а я его сейчас вызову. Пока учитель шел, Казем-Бек успела сказать про него много хороших слов. Борис Андреевич – настоящий ученый. Даже слишком для благородных девиц, которым лишние знания по географии ни к чему – извозчик куда надо довезет. Еще он красив, храбр, экспансивен, овеян славой путешественника по диким местам. И на этой почве с ним случаются неприятности. Барышни в старших классах, когда в их головках одна любовь, начинают увлекаться загорелым красавцем. Пишут записки, назначают свидания; одна в прошлом году даже пыталась отравиться. Но это так, от глупого романтизма, вины Бориса Андреевича тут нет никакой. Было расследование, оно все точно установило. Однако девочки не унимаются, случай с отравлением лишь прибавил славы учителю. И он сам уже обратился к Казем-Бек: не уволиться ли из института от греха подальше?

– Что вы ему ответили? – полюбопытствовал Лыков.

– Сказала, что нам будет его не хватать, – рассмеялась директриса. – Я хоть и в возрасте, но тоже женщина. Хорош, хорош Борис Андреевич… Жалко, если он уйдет. Но жизнь моих девочек на главном плане. И я не исключаю, что по итогам этого учебного года нам с ним придется расстаться. Старший курс распущенный, там есть несколько заводил. Уже была история с юнкерами, которые лазали в окно дортуара. И в результате у одной из воспитанниц нашли триппер. На мои упреки мне смеялись в лицо… Особенно эта, Ланцова, дочь предводителя дворянства Цивильского уезда.

По ухоженному лицу директрисы пробежала гримаса.

– Так что, возможно, Борис Андреевич преподает у нас последний год. Мы решим это в мае.

– А давно он у вас?

– Три года. До этого жил в Москве. Хотя жил – это громко сказано. Он там зимовал, а с весны по осень путешествовал. Тянь-Шань, Французская Сахара, Абиссиния…

– Даже так? – навострил уши сыщик. – Абиссиния? Он частным образом туда путешествовал?

– Ой, это государственная тайна. Ему запрещено рассказывать. Были попытки заполучить в союзники России императора Менелика. Наши дипломаты вместе с Военным министерством направили к нему людей, в том числе разведчиков. И Борис Андреевич был одним из них. Но тс-с! Секрет!

Тут вошел учитель географии. Лыков с интересом разглядывал его. Действительно, красавец. Роста выше среднего, щегольские усы, веселые живые глаза, вьющиеся темно-русые волосы. Весь какой-то ухватистый, гибкий, ловкий.

– Здравствуйте, Мария Львовна. Вызывали?

– Да, Борис Андреевич. Это коллежский советник Лыков из Департамента полиции, ему нужна справка.

– Из полиции? – удивился Люпперсольский. – Чем смогу – помогу, но что за справка? Вроде я в Казани не буянил, последний раз нарушал закон в знойном городе Гадамесе, когда обсчитал владельца каравана.