По остывшим следам - Страница 46

К оглавлению

46

– «Ни к первому, ни к второму пока не ходи, ляг на дно. Скажи только князю, что желудей мало…» Из послания Вязальщикова Варехе. Кто эти люди, о которых он говорит?

– Ей-богу, не ведаю. Говорю: в стороне я был, не посвящали они меня.

– Ладно, Иона. Допустим, я тебе верю и ты рассказал все, что знал. Дальше как быть?

Каторжник вскочил:

– Ваше высокоблагородие, заберите меня из Казани! Найдет он меня здесь, где бы вы ни спрятали. Найдет и убьет. Вам же супротив него живой свидетель понадобится, не мертвый.

Лыков думал недолго:

– Хорошо. Отправлю тебя в Петербург, сядешь там на Шпалерной, пока я тут дознание закончу.

– Вот спасибо! Но только в одиночную, ваше высокоблагородие Алексей Николаич!

– Будет тебе одиночка.

Глава 11
Поймать Вязальщикова

«Ивана» увели в камеру, где теперь неотлучно находился городовой. А Лыков с Делекторским отправились в кабинет к Васильеву. Сведения насчет иконы сыщик на всякий случай держал при себе. А полицмейстер и не спрашивал лишнего. Зато новость о краже оружия и патронов с окружных складов касалась казанцев напрямую. И об этом Алексей Николаевич немедля рассказал Алексею Ивановичу. Тот не обрадовался услышанному:

– Час от часу не легче. Оба сбежавших тем и занимались? Значит, мы теперь не узнаем о покражах.

– А то Вареха с Шиповым что-то сообщили бы, – рассмеялся питерец. – По нынешнему законодательству, за такие шалости полагается виселица. Будем сами искать концы.

– Как? – Полицмейстер сел, горестно подпер голову кулаками. – Гады! Меня со службы турнут, как только узнают. Калинин, жандармская рожа, первый же и донесет. Алексей Николаевич, вы ему пока ничего не говорите, ладно?

– На кой он мне сдался? Я с вами сотрудничаю, а не с ним.

– Вот и хорошо. А мы пока… М-м… – Полицмейстер подумал немного и предложил: – Надо взять в оборот тех, кто остался. Бабы и этот каинский мещанин, которого довел до признания Никита Никитич. Развести по разным углам и колоть, колоть. Кто что слышал, имена какие или способы передачи… Любые сведения могут пригодиться.

– Правильно, – одобрил сыщик. – Вот вы этим и займитесь. Облавы что-нибудь дали?

После побега двух опасных преступников полиция обыскала весь город с окраинами.

– А… – Полицмейстер шлепнул ладонью по столу. – Прихватили в Забулачье сбежавшего из Самарской тюрьмы арестанта. С револьвером и кинжалом! А в Собачьем переулке открыли тайный притон разврата. Даже в пригороде все перевернули вверх дном и схватили в Больших Дербышках удальца, что грабил дачников. Но тех, кого искали, не нашли. Думаю, их теперь и в городе нет. Сели в Устье на пароход и уплыли.

– А кто передал беглецам пилки, выяснили?

– Не удалось. Есть люди на подозрении, из тюремных служителей. Но улик никаких. Мы их, конечно, выгоним, однако вывести на главаря они не смогут.

– Следует начать поиск упомянутого главаря. Вязальщиков – мозг, организатор и потому уехать не может, у него тут дела. Надо оружие украденное вывезти, концы спрятать, продавцов ободрить, чтобы не боялись. Что предлагаете?

Полицмейстер привычно начал жаловаться. В Казани сейчас проживает 174 000 человек. Имеется шестнадцать пригородных слобод: Бакалда, Устье, Адмиралтейская, Большая и Малая Игумновы, Ягодная, Гривка, Козья, Хижицы, Три стройки, Немецкая Швейцария, Русская Швейцария, Окружная лечебница, Поповка, Дальне-Архангельская и Ново-Татарская. Еще две слободы – Дальняя и Ближняя Пороховые – в черту города не входят, но тесно с ним связаны. В городе 300 кварталов и 9000 жилых домов. На все про все 295 пеших полицейских и 30 конных. Резерв отсутствует, штаты всегда не заполнены. Казарм для житья нет даже для семейных городовых. По закону от 31 января 1906 года полагается иметь по одному городовому на каждые 400 душ населения обоего пола. Но в Министерстве финансов до сих пор считают жителей Казани по переписи 1897 года! Тогда было 129 999 душ, вот их и берут в расчет. Софистика-казуистика! Хорошо хоть после событий пятого года, когда все вокруг полыхало, чуть повысили жалованье. Городовым младшего оклада с четырнадцати рублей подняли до двадцати, а старшего – с семнадцати довели до двадцати пяти рублей. Эти новые оклады пока удерживают людей. Но служба тяжелая, неблагодарная и опасная. Сколько еще будет продолжаться такая недальновидная политика?

– Вопрос не ко мне, а к министру финансов Коковцову, – осадил жалобщика Лыков. – Чего плакаться? Так по всей империи. Вы дело предлагайте.

После этого разговор перешел в рабочее русло. Как искать в большом городе человека без особых примет? И паспорт у него наверняка на другое имя. Васильев ухватился за тот факт, что Вязальщиков побывал в Африке, и предложил:

– А вы сходите, Алексей Николаевич, в Общество археологии, истории и этнографии. Это при университете.

– Зачем мне туда идти? – усомнился питерец.

– Вдруг там что-то знают про вашего африканца? Мало ли… Заходил человек, приезжий, нездешний. Может, смотрел коллекции да и сболтнул, что жил в Африке…

– И вывез оттуда браслеты, которыми удобно убивать людей? – съязвил сыщик. Но, подумав, согласился, что в этом предложении есть смысл.

В конце разговора вернулся Уразгильдеев, которого послали за половым Аггеем из пивной «Жигули». Околоточный доложил, что труп официанта обнаружили в подвале дома Чарушина, в котором располагается пивная. Заманили и перерезали горло. Тем же самым способом, да. Ниточка оборвана. Разговоры с обслугой ничего не дали. Смуглого человека, который крутился бы возле парня, не вспомнили. Он никому не говорил о том, что является связным, имен не упоминал, жизнь вел незаметную.

46