По остывшим следам - Страница 36

– А этот клинок мал, как перочинный нож. При этом он еще изогнут в двух плоскостях! И в вертикальной, и в горизонтальной.

Лыков представил и покачал головой:

– Такого оружия не бывает. Им нельзя пользоваться, удара не получится.

– Но удара и не было, – возразил Онкель. – Было одно движение, скользящее, вокруг горла. Раз – и готово.

– Может быть, это какой-то хитрый нож из арсенала мясников? Для вырезки потрохов, например. Татарские и еврейские резники разделывают туши по-особенному… Или тут хирургический клинок?

– Нет таких необычных лезвий ни у хирургов, ни у резников.

– Так что же это?

– Не знаю, – ответил доктор. – Но такие раны вижу не в первый раз и даже не во второй. А в третий.

– Очень интересно! – поразился коллежский советник. – Расскажите.

– В марте этого года близ Аметьевой деревни, за городской чертой нашли два трупа. Это оказались известные казанские «иваны» Перов и Шалаумов. Вместе они много лет заправляли преступниками в городе. У каждого своя банда, серьезные были деловики… И вдруг валяются бок о бок в канаве.

– Вареха как раз тогда появился здесь, – догадался сыщик. – Это он и его люди ублаготворили ваших «иванов»?

– Больше некому, – ответил доктор. – Но интересно то, что казнили обоих тем же самым необычным способом. Перерезали горло, и характер ран был, что и у смотрителя Грабовского.

– След ведет к захваченной нами банде, – обрадовался Алексей Николаевич. – Но продолжайте, пожалуйста. Это был второй случай, а первый?

– Первый относится к тысяча девятисотому году. Я тогда служил в Уссурийском крае младшим врачом Первой Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Места там необычные, и вообще весь Дальний Восток удивительный…

– Знаю, доктор, я полгода оттрубил на Сахалине начальником Корсаковского округа.

– Вот как! Тогда вам легче меня понять. Не бывали ли вы случайно на полуострове Сидеми?

– Это не он называется также полуостров Янковский?

– Имя прозвучало! – рассмеялся Онкель. – Сидеми и есть земля Янковских. Как раз про них я и хотел вам рассказать. А вы, оказывается, в курсе.

– Ну, в самых общих чертах. Старика Янковского, Михаила Ивановича, я знал мало, а вот его сыновей – чуть лучше. Когда пришло время покинуть Сахалин, мы с моим товарищем бароном Таубе задержались во Владивостоке. И ездили на охоту на полуостров. Даже барса застрелили.

– В доме гостили?

– Ночевал однажды.

– Ну вот там я и встретил впервые эти странные раны.

Лыков, до того улыбавшийся, как всегда при хорошем воспоминании, сразу посерьезнел.

Упомянутая семья была очень популярна на русском Дальнем Востоке. Патриархом ее являлся бывший каторжник и польский аристократ Михал Новина-Янковский. В 1863 году молодым человеком он угодил в Забайкалье за участие в восстании. Получил восемь лет каторги, но затем срок уменьшили вдвое, и через четыре года поляк вышел на поселение. Путь домой ему был заказан, и Янковский остался в диковинном краю. По характеру он был первопроходцем и исследователем. Сначала Михал промышлял золото на Олекме. Потом на лодке сплавился по Аргуни и Амуру к океану. Нанялся управляющим золотыми приисками на остров Аскольд в заливе Петра Великого. Этот остров принадлежал России, но его золотые запасы хищнически разворовывали китайцы. Их старатели мыли песок и самородки, а хунхузы обирали трудяг. Некий Кустер купил у казны подряд на добычу, но добытчики нагло его игнорировали.

Янковский набрал отряд из лихих людей, высадился на Аскольде и атаковал хунхузов. Те струсили, сдались без боя и были отправлены во Владивосток. Новый управляющий навел на острове порядок. Он запретил охоту на редких пятнистых оленей; увеличил добычу золота; завел метеостанцию; собрал коллекции местных флоры и фауны. Еще бывший каторжник женился. Но супруга, родив ему сына Александра, умерла. Янковский горевал недолго: выбрал себе новую жену по фотокарточке в брачной конторе и продолжил свои труды.

Второй брак оказался удачным. Четыре сына и две дочери требовали родового гнезда, и Михаил Иванович, как прозвали его русские, решил такое гнездо создать. Тем более что в 1879 году ему вернули дворянство. Янковский взял у правительства в долгосрочную аренду восемь тысяч десятин земли на полуострове Сидеми. Плата составила пять копеек за десятину в год. Еще около тысячи десятин поляк купил. Выстроил на своей земле дом, больше похожий на крепость, завел олений питомник и первый в Приморье конезавод. Все у него ладилось, вот только мешали тигры и хунхузы. Янковский объявил войну тем и другим. Разбойников он особенно не жаловал. Если они проникали на Сидеми, вступал с ними в стычку и не просто выгонял вон. Поляк с друзьями гнал банды в глубь Китая, смело переходя границу, и бил их до полного уничтожения, никого не оставляя в живых. Скоро краснобородые зареклись нарушать владения неукротимого пана. Притихли и тигры с леопардами. Вся семья Янковских отличалась храбростью, даже барышни умели стрелять из «винчестера» на полном скаку. А еще семья славилась культурностью и гостеприимством. Сыновья выросли и помогали отцу. Знаменитые охотники, Янковские снабжали лучшие музеи мира шкурами редких животных. Кроме того, они развели на своих землях плантацию женьшеня. Имя гремело по всему краю, генерал-губернаторы считали за честь принять участие в их охоте, армия покупала отлично выезженных лошадей, китайские торговцы дрались за женьшень Янковского… И вот теперь это славное имя всплыло в рассказе полицейского врача.

– Линевич, который потом так неудачно воевал с японцами, командовал тогда в чине генерал-майора войсками Южно-Уссурийского отдела, – начал Онкель. – Сказать по правде, шесть лет назад он уже был порядочный дурак… Так вот. Позвал нас Янковский поохотиться на пятнистых оленей. Этих зверюшек он очень берег и кому попало их стрелять не дозволял. Так что, когда нас пригласили, сразу мы согласились: генерал, четверо офицеров и я. Прибыли на место, поселились в знаменитом замке из саманного кирпича, выпили… Помню, хозяин только что добыл огромного кабана и угостил нас его печенкой. А утром, когда уже собирались на охоту, приехал Юрий, старший сын патриарха, и привез труп объездчика. Тут-то я увидел в первый раз те самые необычные раны. Зрелище было жуткое: помимо горла, оказался взрезан еще и живот. Так, что кишки вывалились наружу. Янковский-старший спросил: «А женьшень?» Юрий сказал, что лучшие корни выкопаны, а многое просто растоптано и погибло зазря. Видимо, убитый объездчик караулил плантацию. Отец поглядел на сына, потом на нас и тихо так осведомился: «Это Сайтани сделал?» Юрий кивнул. Патриарх даже лицом почернел. Бросил еще тише: «Я так и знал». И на этом разговор закончился.