По остывшим следам - Страница 77

К оглавлению

77

Они продолжили обыск, но безрезультатно. В комнате отыскались прейскуранты Южно-Русского порохового завода, деловые телеграммы и письма. Видимо, Сайтани для маскировки действительно проворачивал иногда операции с охотничьим порохом. Переписку Лыков на всякий случай тоже забрал – вдруг это шифр для связи с сообщниками? Уже перед самым уходом ему попался номер газеты «Волжский листок». Ага! Сыщик начал смотреть газету на просвет, гладить бумагу пальцами и в конце концов нашел, что искал. В колонке объявлений о сдаче жилья внаем имелось одно, помеченное крохотным булавочным проколом.

– Видите, Лев Анемподистович? Это обычный прием уголовных. Так-так… Сдается комната в доме номер тридцать пять на углу Московской и Посадской улиц. Вот наглец! Это же напротив Второй полицейской части. Он нарочно хочет поселиться поближе к тем, кто его ищет. Думает, никому в голову не придет посмотреть в окно. Теперь придет!

Капитан с коллежским советником вернулись в дом командира завода. Алексей Николаевич разложил свои трофеи на столе у генерала. Тот стал крутить браслеты в руках и тут же порезался.

– Черт, они как бритвы!

Сыщик и ему продемонстрировал свою раненую руку.

– Теперь поняли, что это за негоциант? Я помещу в дом Яхьина не менее четырех полицейских. От вас жду помощи с наблюдением за складами.

– Поможем, – уверил его Лукницкий. – В сами склады мои люди заглянуть не могут, но жизнь-то идет своим чередом. Наши солдатики обмениваются с интендантским караулом табаком, чешут языком. У некоторых вполне дружеские, соседские отношения. Лев Анемподистович даст задание самым умным, пусть посмотрят внимательно.

Генерал откашлялся и добавил:

– А я, пожалуй, напишу частное письмо своим товарищам в артиллерийскую инспекцию. Мол, на складах у Карасса творится что-то неладное. Так и собирался поступить, пока вы не явились и не объяснили, что к чему… – Потом обвел собеседников строгим взглядом: – Надеюсь, никто не сочтет это за донос?

Глава 18
Смерть Делекторского и последующие события

Вечером Лыков предъявил свои трофеи полицмейстеру:

– Вот те самые орудия преступления. Вырвали жало у змеи.

– Ух ты! – Васильев начал изучать браслеты и тоже немедленно порезался.

– Как он их надевает? – воскликнул он.

– Лезвия складываются и в этом положении не опасны, – показал питерец. – А если нажать вот тут, снова ставятся на боевой взвод.

Надворный советник обмакнул палец в рюмку с водкой, дезинфицируя рану. Потом выпил и крякнул:

– Хороша! Думаете, он за ними придет?

– Обязательно. Вызывайте Делекторского, эта задача как раз по нему. И еще троих, кто покрепче.

Через полчаса в кабинете надворного советника собралась арестная команда: зауряд-прапорщик и трое бравого вида городовых. Пришел Ловейко и начал проситься к ним в подкрепление. Но Алексей Николаевич отказал:

– Тут нужно не количество, а качество. Все четверо воевали, поэтому идут они. – Сыщик провел инструктаж: – Человек, которого вам предстоит арестовать, особенный. Он тертый калач, скитался по всему миру, жил в Африке и Забайкалье. Будто бы убил леопарда кинжалом. Еще он в той же Африке якшался с туземцами, научился у них всяким приемам, которые неведомы европейцам. Будьте предельно осторожны!

Делекторский на этих словах презрительно улыбнулся. Лыков не стал ему спускать:

– Никита Никитич! Без героизма там! При малейшем движении в вашу сторону стреляйте ему в ляжку.

Арестная команда поехала в двух закрытых экипажах в Пороховые. Там их должны были встретить люди капитана Шарпантье.

А в дом номер тридцать пять отправился на разведку незаменимый Уразгильдеев. Его Лыков инструктировать не стал – и так опытный. Околоточный потолковал с прислугой и выяснил, что в доме недавно поселился приезжий немец. Он сдал коридорному паспорт для прописки на имя Цеге фон Мантейфеля. Род занятий – торговец антиквариатом, место постоянного проживания – Рига. Мантейфель был на вид рыхлым долговязым господином с пивным брюшком. Белолиц, щегольские усики загнуты кверху, по-русски говорит с сильным акцентом.

– Наш! – констатировал Лыков. – Это еще одна ипостась Вязальщикова. Как он сам не путается в своих двойниках?

– Но ведь ничего общего с Сайтани у немца нет, – возразил пристав Ловейко.

– Ну как же. Рост. Его не скроешь, – терпеливо стал объяснять сыщик. – И смуглая кожа.

– Наоборот же, антиквар белолиц! – воскликнул Валентин Семенович.

– Да, но это крем. Сайтани прячет свой африканский загар, для чего и набелил кожу.

Вечером питерец с трудом уснул. Вдруг человек, за которым он столько гоняется, ночью придет за браслетами? И утром окажется у сыщика на первом допросе? Но вышло иначе…

Лыков проснулся оттого, что Ловейко тряс его за плечо:

– Алексей Николаевич, вставайте. Вас полицмейстер вызывает.

Коллежский советник наскоро оделся. Голос у Ловейко был такой, что ничего хорошего ждать не приходилось.

Васильев стоял посреди кабинета и с пришибленным видом тер забинтованную шею.

– Все еще болит? – спросил Лыков, чтобы оттянуть плохие новости.

– А? Да, побаливает. Алексей Николаевич…

Полицмейстер замялся.

– Засаду перебили? – помог ему сыщик.

– А? Да.

– Живые есть?

– Городовой Двоеносов легко ранен, но потерял много крови. Городовой Ползиков тяжело ранен, пока жив, но шансов половина на половину.

– Что с Никитой Никитичем?

– Сейчас… Городовой Рава убит. Околоточный надзиратель Делекторский тоже.

– Повезло, что хоть двое уцелели, – пробормотал Лыков, садясь. – Моя вина.

77