По остывшим следам - Страница 75

– Какую именно помощь вы желаете получить от меня?

– Обеспечить наблюдение за тем, что происходит на складах.

– Мы и так за ними наблюдаем, – возразил Лукницкий.

– Да, с внешней стороны. Поймите, чего я опасаюсь. Ведь с давних пор любимый способ жуликов замести следы – это устроить пожар.

Поручик вскрикнул, а генерал нахмурился. Через секунду командир завода заговорил, тщательно подбирая слова:

– Ваше предположение чудовищно. Но что, если в нем есть хоть гран правды? Все же взлетит на воздух: и окружные склады, и наш завод, и жилые слободы в придачу!

– О том и речь, Всеволод Всеволодович. Человек, которого я ищу, способен на любое преступление. На любое!

– Это князь, что ли? – удивился генерал.

– Вачнадзе просто жадная дрянь, забывшая о чести. Нет, тут верховодит другой человек. У него много имен. На Нерчинской каторге, например, он жил под фамилией Вязальщиков.

– Вязальщиков? – командир покачал головой. – Не слышал о таком.

– Он может быть где угодно и под любой личиной. Кроме того, у негодяя есть сообщники. Некоторых мы уже схватили. Но обороты хищений большие, Вязальщиков легко купит других. Например, есть некий Самсон-Гиммельстерн. Я нашел его визитку в комнате Вачнадзе. Необходимо проверить, что это за личность. Есть подозрения, что Гиммельстерн посещал ваш завод. Или останавливался в городке, а может быть, в слободах.

– Аксель Карлович его зовут? – спросил генерал и полез в ящик стола. – Вы такую визитку нашли?

Сыщик глянул и подтвердил:

– Да.

– Жулик! – убежденно заявил Лукницкий. – Я выгнал его из кабинета и приказал больше сюда не пускать. Так он к князю пошел, мерзавец!

– Выгнали? – оживился сыщик. – За что же так уважаемого негоцианта?

– А он предложил мне продать за границу вагон-другой пироксилинового пороха, – пояснил с раздражением генерал. – Из неучтенных запасов! А выручку положить себе в карман.

– За границу? Уж не в Абиссинию ли?

Командир завода пристально посмотрел на гостя:

– А вы не зря едите ваш хлеб, Алексей Николаевич! Да, речь шла именно про Абиссинию. Самсон-Гиммельстерн сообщил, что это частный гешефт Южно-Русского порохового завода. Но он якобы негласно одобрен правительством, поэтому никаких препятствий для отправки бездымного пороха туда не будет.

– И вы послали Фон-Самсона куда подальше?

– Прямо по матери.

Лыков помолчал, обдумывая услышанное, потом сказал:

– Вязальщиков и Фон-Самсон могут быть одним и тем же лицом. Как выглядел ваш гешефтер?

– Высокий, смуглый, очень уверенный. И какой-то неприятный. Чувствовалось, что у наглеца есть второе дно. И что он имеет богатый послужной список. Бывалый человек, это заметно.

– Он! – обрадовался сыщик. – Вот наглость… Но и сообразительность тоже.

– В каком смысле? – насторожился генерал.

– Он лишь один раз зарегистрировался в Казани под этой фамилией. Но наверняка живет здесь уже несколько месяцев. Полагаю, Фон-Самсон поселился где-то в Пороховых слободах. Они не подведомственны казанской полиции – очень удобно прятаться.

Лукницкий покосился на адъютанта. Тот снял трубку телефона, набрал две цифры и сказал:

– Срочно выясните, проживает ли в городке или в одной из слобод Аксель фон Самсон-Гиммельстерн. Записали? Доложить генералу немедленно.

Сыщик спросил:

– Вы дали поручение коменданту?

– Нет, – ответил Всеволод Всеволодович. – Тут все-таки секретное производство! Я учредил собственную службу безопасности. Негласную, конечно. Казенных денег ведь на это не дадут. Трачу из сэкономленных сумм, иногда добавляю свои. Если начальство узнает, меня накажут.

Лыков понимающе вздохнул: эх, Россия…

– Вернемся пока к князю Вачнадзе, – сменил тему генерал. – Наши караулы наблюдали подозрительную суету на складах ручного огнестрельного оружия. Обычно выемки или пополнение запасов делаются днем. А тут в сумерках приезжают возы, солдаты вместе с темными личностями их грузят… Я по-дружески рассказал об этом Карассу. Но тот лишь отмахнулся.

– А вы чем объясняете такую близорукость?

– Карасс сказал, что полностью доверяет своему начальнику артиллерийского управления. Но думаю, есть и другая причина. Коллеги из Казанского военного округа не считают нас, кадр порохового завода, офицерами. Хотя мы имеем офицерские чины, они относят нас к военным чиновникам. Дураки! Попробовали бы они воевать без нашего пороха!

Чувствовалось, что такое отношение коллег для Лукницкого оскорбительно. Он продолжил с раздражением:

– Военное собрание казанского гарнизона не выдвигает нас на выборные должности. Более того, мы даже не участвуем в голосовании. Ходим – слава богу, нас еще пускают, – но без удовольствия. Неприятно чувствовать себя человеком второго сорта. В том числе поэтому мы учредили собственное собрание. Оно, кстати, умнее казанского. Среди наших офицеров много лиц с высшим специальным образованием, и зимние доклады вызывают полемику, научные споры и переписку со всей Россией. Павел Иванович вот, например, с отличием закончил физико-математический факультет Петербургского университета по естественному разряду. А сейчас готовится к поступлению в Михайловскую артиллерийскую академию.

«То-то очкарик сразу мне понравился», – подумал Лыков.

– Поэтому командующий войсками округа и не отреагировал на мои предостережения, – закончил объяснение Всеволод Всеволодович. – Ну, уж после этого я не знал, куда еще обратиться.