По остывшим следам - Страница 26

Никита Никитич смутился:

– Автоклавная? Да я уж все позабыл на этой войне…

– Едем в библиотеку университета, глянем в энциклопедическом словаре.

Библиотека оказалась пуста. Студенты только начали учиться и еще не сильно баловали ее своим вниманием. Старое здание, возведенное при Лобачевском, выглядело необычно: железные двери и ставни, чугунные полы, какие-то отсеки.

Лыков попросил седовласого смотрителя дать ему том Брокгауза и Ефрона на букву «А». Смотритель сварливо ответил:

– Какое слово вам нужно, господин предержащий? На букву «А» три первых тома и еще часть четвертого.

– Как вы догадались, что я из предержащих? – добродушно улыбнулся коллежский советник.

– Старый народоволец видит таких за версту, – гордо ответил библиотекарь.

– Со мной вы малость обмишурились. Я уголовный сыщик и не собираюсь этого стыдиться. Или вы из тех, кто считает: чем хуже, тем лучше? И пусть убийцы гуляют?

– Нет, так я не считаю. Однако…

– Нас интересует слово «автоклав», – не дал ему долго рассуждать Лыков.

– Вот. Первый том.

Алексей Николаевич прямо при нем раскрыл книгу и прочитал вслух, адресуясь к околоточному:

– Автоклав – толстостенный, герметически запирающийся (непроницаемый для паров и газов) сосуд, предназначенный для нагревания различных веществ под давлением и при температуре выше точки кипения находящейся совместно с веществом жидкости. Что-то не то… Ну-ка, а дальше? Используется в поваренном искусстве, в технике при выварке клея из костей, при получении стеариновой кислоты, в особенности для приготовления древесной массы или целлюлозы при фабрикации бумаги. Ну и при чем тут больница?

– Для выварки клея из костей? – переспросил надзиратель. – И стеариновой кислоты? Возможно, баба служит на заводе Крестовниковых. И там стоит ее автоклав.

Стеариново-мыловаренный завод братьев Крестовниковых был самым большим в Казани. Его высокие, вечно дымящие трубы на левом берегу Кабана видны были из любой точки города. Две тысячи рабочих выдавали в год продукции на шесть миллионов рублей!

– Баба на заводе? Маловероятно, – возразил Алексей Николаевич. – Тут написано, что в автоклаве могут происходить опасные для жизни взрывы. Кто доверит такой аппарат женщине?

Старый народоволец с интересом слушал их разговор. Сыщик заметил это и втянул его в беседу:

– Скажите, может, вы знаете, как используют автоклав в больнице?

– Конечно, знаю, – ответил тот с усмешкой. – Стерилизуют в нем хирургические инструменты.

– Вот! Подходящая работа для женщины! – радостно воскликнул питерец. – И если такой женщине имя Клавдия, то шутя ее вполне могут звать Автоклавой.

Лыков поблагодарил библиотекаря за подсказку. Хотел уже уйти, но не удержался и спросил:

– Поясните, пожалуйста, почему у вас такое необычное здание? Никогда подобного не видел. Чугунные полы, как в храме, и железные ставни, как в банке.

Служитель воспрянул:

– Так было задумано Николаем Ивановичем Лобачевским. У нас ведь и тогда уже была огромная и очень ценная библиотека. Вот чтобы уберечь ее от пожара, а они в Казани, к сожалению, часты, и выстроили наш корпус. По всем правилам науки тридцатых годов прошлого века. Чугунные полы, правда, появились лишь десять лет назад. Но само здание изначально было выстроено из несгораемых материалов. А в случае угрозы оно герметично закрывается изнутри.

– И что, помогло? Хоть один пожар библиотека выдержала?

– А как же! В тысяча восемьсот сорок втором году выжгло полгорода. В университете сгорели астрономическая и магнитная обсерватории, некоторые другие корпуса. А библиотека уцелела. Служители закрыли двери, заперли изнутри железные ставни. И отстояли великую ценность. Даже помогли другим: библиотека, как скала, возвышалась в огне и заслонила собой главный корпус. – Дедушка перевел дух и добавил, обведя рукой вокруг себя: – Мы все уйдем, а бесценные сокровища науки, накопленные нашими предшественниками, останутся. В том числе благодаря чугунным полам, хе-хе.

Лыков дружески простился со старым народником. Тот оказался вполне симпатичным человеком, хотя и недолюбливал полицию.

Сыщик потащил подчиненного на улицу. Он был возбужден – есть след!

– Заметили, Никита Никитич, как хорошо, что вы в партикулярном? Мы, сыщики…

– Уже слышал, – оборвал питерца казанец. – Только когда начальство зовет вас мылить шею. Но почему вы решили, что из меня выйдет сыщик?

– Кое-какие задатки для этой службы у вас есть. Например, храбрость. Но одной ее мало. Например, вы давеча зарубили шашкой двух бандитов. Мы, сыщики, предпочитаем арестовывать, а не убивать. Если всех казнить, как искать сообщников? Мертвые не говорят. Это как на войне: взять «языка» и зарезать его. Неправильно же.

– Там были негодяи, они людей убивали, – возразил Делекторский, гоняя желваки по лицу.

– Такие всегда были и будут среди нас, прямоходящих. Намерены всех их истребить? Утопия.

– Да ну вас! – чуть не крикнул околоточный. Он явно не считал Лыкова начальством.

– Не нукайте, а несите службу, – строго оборвал коллежский советник. – Пока вас ко мне приставили, извольте подчиняться. А потом разойдемся, я лишней минуты не намерен вам навязываться.

Казанец зло сжал зубы, постоял, глядя в сторону, потом спросил отрывисто:

– Куда теперь?.. – И добавил через силу: – Ваше высокоблагородие.

Лыков прыснул, Делекторский через секунду присоединился к нему. Мужчины отсмеялись и протянули друг другу руки:

– Мир.

– Мир. А ехать надо в городскую управу, смотреть списки медицинского персонала. Сколько в городе больниц?